Огромный комплекс письменных источников, как русских, так и иностранных, позволяют уверенно говорить о широком распространении в русских землях банной традиции и её большом значении в общественной и частной жизни населения Руси.



Так уже в самом начале «Повести временных лет» приведен рассказ апостола Андрея о путешествии по землям Киева и Новгорода: «Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья молодые и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это постоянно, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то творят омовенье себе, а не мученье.»

Понятно, что путешествие апостола по славянским землям — выдумка летописца, однако, тот факт, что хронист прекрасно знал о широком распространении банного мытья у населения Древней Руси не вызывает никаких сомнений, иначе он бы не стал вставлять этот отрывок в свой труд.

Дальше — больше: после удачного похода на Царьград Вещий Олег заключает с византийцами мирный договор, в котором среди прочего прописано, что «когда приходят русские, пусть берут содержание для послов, сколько хотят; а если придут купцы, пусть берут месячное на 6 месяцев: хлеб, вино, мясо, рыбу и плоды. И пусть устраивают им баню — сколько захотят.»

Надо полагать, что роскошные константинопольские термы произвели сильное впечатление на лихих варяжских и славянских дружинников Вещего князя, раз их неограниченное посещение было перечислено с такими важными экономическими пунктами, как выплата контрибуции и право беспошлинной торговли.

Не менее интересно и другое упоминание бани — знаменитый отрывок о мести княгини Ольге древлянам за убийство мужа. Оставшаяся одна на руках с малолетним сыном во главе еще очень непрочно сшитой державы, многие племена которой не желали иметь над собой власть Великого князя русского (титул древнерусских правителей согласно международным договорам с Византией), суровая и хитроумная псковитянка быстро пресекла наметившиеся «тенденции сепаратизма» в подлинно средневековом стиле: сначала верные ей воители живьем закапывали древлян в землю, потом живыми жгли (что характерно жгли их в банях, куда отправили якобы помыться), потом взяли штурмом и сожгли город своевольного племени, вернув тем самым древлян в общий строй.

Практически все бани на Руси были деревянными (так строительство в Переяславле каменной бани становится практически единственным событием упомянутым автором «Повести временных лет» за весь 1089 год — настолько необычным было это событие), а сами бани были не только общественными, но и частными, причем владельцами частных бань было огромное количество простых горожан и крестьян, ставящих их у себя во дворе либо на берегу ближайшего водоёма — и это, кстати, очень сильно отличало Русь от большинства стран Западной Европы, где бани были либо общественными, либо находились в распоряжении весьма состоятельных господ, а для подавляющей массы сельского населения (а именно там проживало основное количество людей) баня являлась недостижимой мечтой — обходились бочкой с нагретой водой (исключение тут составляла разве что Скандинавия).

Имеется и археологический материал банного строительства на Руси: так на двух усадьбах новгородского Троицкого раскопа, принадлежавших боярскому семейств Мирошкиничей, обнаружено шесть последовательно сменявших друг друга банных построек домонгольского периода. Обращает на себя внимание и тот факт, что одно из наиболее значительных сооружений (двухкамерная баня-пятистенок) была вскрыта в наиболее ранних напластованиях XI века.

Регулярно упоминают о русских банях и иностранцы. Так, например, арабский путешественник XI-го века Абу Убайд аль-Бакри писал: «И не имеют они купален, но устраивают себе дом из дерева и законопачивают щели его зеленоватым мхом. В одном из углов дома устраивают очаг из камней, а на самом верху, в потолке, открывают окно для выхода дыма. В доме всегда имеется ёмкость для воды, которой поливают раскалившийся очаг, и поднимается тогда горячий пар. А в руках у каждого связка сухих ветвей, которой, махая вокруг тела, приводят в движение воздух, притягивая его к себе… И тогда текут с них реки пота, а на их лицах — радость».

В конце XVII века в свите шведского посла графа Христиана Горна Россию посетил Ганс Айрманн, автор «Путешествия Ганса Морица Айрмана по Лифляндии и России в 1666-1670 годах», который написал следующее: «Они не пользуются, как мы, скребком для очистки нечистоты с тела, а есть у них так называемый веник, он из прутьев березы, которые высушивают. Летом, пока веники еще зелены, их на бесчисленных телегах привозят в города на продажу, каждый хозяин закупает их во множестве и развешивает для просушки. Ими московиты дают себя хорошенько отхлестать другим. Этот веник предварительно размачивают в теплой воде, которая у знатных людей бывает проварена с хорошими травами, а затем гладят и растирают ими себя по всему телу вверх и вниз, пока вся пакость не отстанет от кожи. Это они делают столько раз, пока не увидят, что совсем чисты. При этом московиты имеют в бане особо здоровое обыкновение обливаться ледяной водой с головы до пят, и только после этого они готовы».

Достаточно подробно описаны русские бани у немецкого путешественника, географа, историка и математика Адама Олеария, дважды побывавшим в Царстве Русском в середине семнадцатого века: «Омовению русские придают очень большое значение, считая его, особенно во время свадеб, после первой ночи, за необходимое дело. Поэтому у них и в городах и в деревнях много открытых и тайных бань, в которых их очень часто можно застать. В Астрахани я, чтобы видеть лично, как они моются, незамеченным образом отправился в их баню. Баня была разгорожена бревнами, чтобы мужчины и женщины могли видеть отдельно. Однако входили и выходили они через одну и ту же дверь, притом без передников; только некоторые держали спереди березовый веник до тех пор, пока не усаживались на место. Они в состоянии переносить сильный жар, лежат на полке и вениками нагоняют жар на свое тело или трутся ими (это для меня было невыносимо). Когда они совершенно покраснеют и ослабнут от жары до того, что не могут более вынести в бане, то и женщины и мужчины голые выбегают, окачиваются холодною водой, а зимою валяются в снегу и трут им, точно мылом, свою кожу, а потом опять бегут в горячую баню.»

Кроме этого Олеарий упоминает, что в человеке, который редко моется в бане, русские сразу же подозревали чужака: «На этом основании русские и заметили, что Лжедмитрий (о котором скоро будет речь) не русский по рождению и не сын великого князя, так как он не спал в полдень, как другие русские. Это же вывели они из того обстоятельства, что он не ходил, по русскому обычаю, часто в баню.»

Не без юмора описал русские бани Бернгард Таннер — уроженец Праги, который в 1678 году побывал в Москве: «Как увидели московитяне нас покрытыми, а они безо всякого стыда были голы совершенно — так и разразились хохотом. Прислуги тут нет, банщика и цирюльника тоже, кому надо воды, тот должен был сам спускаться к реке. Мы побыли там немного и ушли сухими, как пришли, поглядев на их способ мыться; как они, вместо того, чтобы тереться, начинали хлестать себя прутьями, орать, окатываться холодной водой. Так же моются, видели мы, и женщины, и тоже голыми бегают взад и вперед, не стесняясь».

А что же тем временем было в Западной Европе? А там банное дело постепенно приходило в упадок, чему способствовали и природные и религиозно-политические условия. «Малый ледниковый период» длившийся до XVIII века привел к массовой вырубке лесов и чудовищному дефициту топлива — заменить его смогли только в Новое Время каменным углем. И, конечно, огромное влияние оказала Реформация — если католическое духовенство Средневековья к баням относилось сравнительно нейтрально (и мылось само — есть упоминания о посещении бань даже Римскими Папами), лишь запретив совместное мытье мужчин и женщин, то протестанты запретили вообще — не по-пуритански это. В 1526 году Эразм Роттердамский констатирует: «Двадцать пять лет тому назад ничто не было так популярно в Брабанте, как общественные бани: сегодня их уже нет — чума научила нас обходиться без них». В Париже, например, бани практически исчезли при Людовике XIV.

Поэтому и неудивительно, что широкое распространение традиции банного мытья и особенности русской банной культуры (перепад температур, использование веников и т.п.) вызывало такое удивление у попадавших на Русь иностранцев. Однако стоит заметить — речь в посте идёт не о тщательно «вычищенной Руси» и «грязной Европе», а о различиях культуры мытья в двух разных цивилизациях и о доступности банного мытья для самых простых слоёв населения.

Использованы материалы ведущего научного сотрудника Отдела древнерусской литературы Пушкинского дома А.Г. Боброва.