По мере приближения античного мира к закату, разложение римской государственности все расширялось и углублялось. В V в. общее положение было значительно хуже, чем в конце IV в. Войны, постоянные государственные перевороты, непомерные налоги, повинности и реквизиции совершенно подорвали социально-экономическую основу Римского государства.



«Все разрушено и разграблено», — говорится в поэме неизвестного автора «О провидении» (De Providentia), — у кого было сто волов, осталось только два, кто ездил на лошади, ходит пешком. Поля, города —-все изменило вид. Меч, огонь, голод — все бичи зараз губят род человеческий. На земле исчез мир: настал общий конец». Более других стран пострадала сама Италия, представлявшая в середине V в. жалкое зрелище запустения и одичания. Целые территории были заброшены, превратились в пустыни и малярийные болота, в благословенной Кампании насчитывалось более 500 тысяч югеров пустырей
.
Печальную картину представлял и сам город Рим, некогда «мраморная столица» Средиземноморской империи, caput mundi; римский форум зарос густой травой, на которой паслись свиньи. Рим уже давно перестал быть столицей Римской империи. Политический центр передвинулся на север, в Милан и Равенну, в Циспаданской Галлии, расположенные среди лесов и болот и представлявшие собой неприступные крепости.

Производительные силы Империи понижались, общество грубело, человеческая жизнь теряла свою цепкость, распространялись суеверия, рождаемость сокращалась. Как в Италии, так и в провинциях хуже всего приходилось низшим классам римского общества, в особенности сельскому населению — колонам, рабам и мелким посессорам. В конце концов положение низших классов сделалось совершенно невыносимым.

Разлагавшееся государство усиливало давление на податные классы, выкачивая из них последние соки и с беспощадной строгостью проводя в жизнь принцип «приписки» к тяглу. «Римское государство превратилось в гигантскую сложную машину исключительно для высасывания соков из подданных» (Энгельс).

Выбитые из колеи и снимавшиеся с насиженных мест люди искали убежища за крепкими стенами светских и церковных поместий — замков, окруженных башнями (turres), рвами и оградами. Патроцинии (феодальная форма зависимости — прим. администрации) росли, а земельные магнаты превращались в самостоятельных феодальных сеньоров, или князей.

Другой формой социального протеста против фискальной системы, произвола имперской бюрократии и самовластия магнатов, характерной для поздней античности, было массовое бегство рабов и колонов к варварам, где жизнь, казалось, была более легкой и простой. Об этом имеется достаточно свидетельств, исходящих из самых разнородных источников.

«В наше время, — повествуется в «Управлении божием» марсельского священника Сальвиана, — единственное желание состоит в том, чтобы не пришлось опять когда-нибудь подпасть под римские законы. Единственная и всеобщая мечта римского простолюдина жить с варварами. И мы еще удивляемся, что не можем победить готов, когда сами римляне предпочитают быть с ними. Итак, наши братья не только не желают перейти от готов к нам, но еще к ним бегут и нас покидают».

Бегство за пределы Римской империи было последним и наиболее, с государственной точки зрения, опасным видом классовой борьбы, к которому прибегали отчаявшиеся и измученные люди. Массовым бегством колонов, рабов и вообще всех угнетенных слоев Римской империи к врагам объясняются частые поражения и захват римской территории германцами.

Материальные ресурсы Римского государства сократились до такой степени, что обедневшие императоры не могли даже удовлетворить наемников, требовавших денег и земель, и вследствие этого свергались один за другим.

Источник: Сергеев В. С. «Очерки по истории древнего Рима», ч. II, гл. XXVIII. М.: ОГИЗ, 1938.