25 апреля 1945 года в самый разгар боев за Берлин машинист паровоза сержант Железнодорожных войск А. Е. Лесников привел на станцию Лихтенберг первый поезд с продовольствием для гражданских немцев.



Для немцев установили нормы питания, выдаваемого бесплатно.

Те, кто был занят на тяжёлых работах, получали в день шестьсот граммов хлеба, восемьдесят граммов крупы и макарон, сто граммов мяса, тридцать граммов жиров и двадцать пять граммов сахара. Другие рабочие получали пятьсот граммов хлеба и более низкие нормы жиров, сахара, макарон. Имели свою норму иждивенцы и дети. Кроме того, каждому горожанину полагалось полкило картофеля в день и четыреста граммов соли на месяц. В скором времени ввели карточки на чай и кофе. Члены местного самоуправления, деятели искусств, работники транспорта приравнивались к рабочим вредных производств.

Вот как описал корреспондент «Красной звезды» Павел Трояновский один из дней той поры маршала Г.К. Жукова: «Начальник тыла фронта генерал докладывает командующему о подвозе продовольствия для населения Берлина — сколько муки, крупы, жиров, сахара, соли.

— Для детей молоко надо искать, — генерал посмотрел на маршала и после непродолжительной паузы сказал:
— Мне, товарищ маршал, пишут из дома, что голодают.
— Мне тоже пишут, что в Союзе туго. Но это не меняет дела. Директива предельно ясна: выделить столько-то продовольствия для немецкого населения Берлина.
— Будем кормить фашистов?
— Будем кормить немцев — стариков, старух, детей, рабочих...»

Гуманность советских войск по отношению к немецкому населению после всего, что совершили гитлеровские войска на оккупированной ими территории, была удивительна даже для самих немцев. Тому есть немало свидетельств.

Вот одно из них, зафиксированное в донесении от 15 мая 1945 г. члена Военного совета 5-й ударной армии генерал-лейтенанта Ф.Е. Бокова члену Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанту К.Ф. Телегину о политических настроениях жителей Берлина в связи с проводимыми советским командованием мероприятиями:

«Домохозяйка Елизавета Штайм заявила: «Я имею троих детей. Мужа у меня нет. Я предполагала, что всем нам придется погибнуть от голодной смерти. Нацисты говорили, что большевики расстреливают все семьи, в которых кто-нибудь участвовал в войне против России. Я решила вскрыть вены своим детям и покончить самоубийством. Но мне было жалко детей, я спряталась в подвал, где мы просидели голодными несколько суток. Неожиданно туда зашли четыре красноармейца.

Они нас не тронули, а маленькому Вернеру даже дали кусок хлеба и пачку печенья. Я не верила своим глазам. После этого мы решили выйти на улицу. На улице было много гражданского населения. Никто их не трогал. Все они спешили по своим делам. Я сначала пугалась каждого военного, но теперь я убедилась, что Гитлер и Геббельс брехуны. Мне стало ясно, что нас обманывали. Это доказывается тем, что русские не только не уничтожают и не истребляют население, а даже беспокоятся, чтобы это население не умирало с голоду.

Больше того, выдает высокие нормы и беспокоится о восстановлении наших жилищ. Я беседовала со всеми жильцами нашего дома. Все они очень довольны таким отношением русского командования к нам. От радости мы завели патефон и танцевали целый вечер. Некоторые высказывали только такую мысль — неужели так и будет дальше, неужели так и дальше будут снабжать. Если будет так, то остается только одно — устроиться на работу и восстанавливать разрушенное...»