Поздно вечером после работы, заехали с женой в Макдональдс. Дома все равно есть нечего. Перед нами две влюбленные пары, а вот позади, трое персонажей поинтересней – гопники с двадцатилетним стажем. На вид им около тридцати, самый неудобный для окружающих возраст. Старших уже не боятся, но в душе все те же идиоты, что и в 12… Двое в потных спортивных костюмах, у третьего белая майка, густо татуированная бицуха, кепка и четки. Я не думаю, что в обычной, пацанской жизни, им удобно разговаривать с таким подавляющим процентом мата, как в той очереди на людях. Было ясно, что матерились ребятишки нарочито громко и часто. Матом обсуждали меню, матом плевались, матом хвастались своими тюнингованными ласточками. Матом даже умудрялись отвечать на вопрос: «Который час?» Парни просто искали ночных приключений и хотели: либо нарваться, либо просто оттянуться на глазах безмолствующего народа.

Я встретился со взглядом жены, который говорил:

— Только молчи, а то ничем хорошим не закончится.

Я это и сам понимал. Вот если бы я был без жены… тогда бы можно было и… А что тогда? Без нее, я бы и вовсе не обратил внимания на мат. Что я в армии не служил? Но для чего же тогда моей жене нужен муж, не для того ли, чтобы защищать ее всегда и во всем и в таких случаях в том числе? А, будь что будет – влезу на свою голову.

Но с чего начать? Культурно попросить не ругаться матом? Вряд ли подействует, а в бубен схлопотать вполне поможет. Начать с возмущения? Тем более огребу. Затравленно стреляющий глазками мужик в белом пиджаке, стоящий впереди, наверняка не поможет, когда меня будут буцкать ногами. Конечно, эффективнее всего напасть первым, тогда одного точно бы погасил… Но это тоже бред. С чего вдруг, без объявления войны? Нужно было срочно придумать такие слова, которых они ни разу в жизни не слышали, а там – как повезет. Я на всякий случай мысленно приготовился к резким адреналиновым движениям, с трудом справился с тошнотворным страхом сцены, время остановилось и я громко сказал:

— Парни, можно задать вам один вопрос?

Пацанчики заметно оживились и выстроились в шеренгу:

— Че такое?

— А вопрос простой – я вот никогда в жизни не матерился перед вашими мамами и женами, кстати, не собираюсь этого делать и в дальнейшем. Так вот, могу ли я рассчитывать на то, что у вас это тоже получится не хуже чем у меня?

Шеренга переглянулась, призадумалась и вдруг, тот что в майке повернулся к моей жене и сказал:

— Извините, че-то мы…

Двое других тоже извинились с наглой интонацией (по другому они не умели), причем извинились только перед моей Шурой, хотя вокруг женщин было немало. Потом улыбнулись, протянули мне руки и тот, что в майке, сказал:

— Базара нет, красиво завернул. Вроде то же самое, что «Пасите за бубней», а звучало солидно…

Больше парни не матерились, от чего и разговор у них слегка подзачах. Когда мы уже сидели за столиком и давились гамбургерами, ко мне вдруг подошел мужик в белом пиджаке и сказал:

— Извините, а как Вы там, на улице сказали после того, что мол, можно мне рассчитывать… а дальше?

— А зачем это Вам?

— Ну мало ли, может и мне в подобной ситуации пригодится?

Я простодушно стал вспоминать те слова, но в разговор неожиданно влезла моя Шура и с деликатной улыбкой сказала:

— Вам пока не пригодится. Для начала нужно победить страх сцены, а уж потом учить роль...