Сержант Антон Курьянов, служивший в полковой разведке, на передовой, воспользовавшись затишьем на фронте, собрался ближе к ночи податься в санчасть. Днем ранее он познакомился с новенькой (из столицы!) медсестрой Ириной и теперь планировал развить успех. Разведчики, как правило, прилично упакованы, и у него с собой, что называется, было, а именно трофейный шнапс. И плюс к тому пара плиток трофейного же шоколада. Прикид у него тоже был соответствующий, кроме одной, но важной детали — у сержанта не имелось достойных сапог.

То есть, он носил обычную занюханную кирзу, что было для разведчика как-то даже стремно. А уж идти в таких сапогах на свидание к столичной девицей... Проблема! А вот у его дружка Кости имелись просто роскошные сапоги — офицерские, хромовые. Ну и сержант, естественно, подкатывает к нему, говорит: дай поносить на одну ночь. Но тот сапоги свои очень ценил, холил и лелеял, и сам, между прочим, имел виды на эту Ирину (правда, только в перспективе), ну и ни в какую. Но, в конце концов, Антон дружка уломал: за пару пачек трофейных опять-таки сигарет взял у него сапоги в лизинг на 12 часов. На прощание хозяин раритетных сапог велел Антону пылинки с них сдувать, а если что, то пусть, мол, пеняет на себя. А что, собственно, с этими сапогами могло случиться? — подумал тогда сержант...

По пути в медсанчасть Антон нарвался на капитана, командира роты. Тот этому факту очень обрадовался (чего не скажешь о сержанте) и тут же вручил Курьянову важное донесение, которое следовало немедленно доставить в штаб дивизии. Антон попытался, конечно, как-то отмазаться, но ему быстро дали понять, что приказы в армии не обсуждаются, а тем более на фронте. Сержант призадумался. Если идти в штаб дивизии вдоль линии фронта, которая изгибалась широкой дугой, то он вернется только к рассвету, когда Ирочка должна заступить на дежурство, и любовная интрига сразу накроется самым что ни на есть медным тазом. Но если пройти к штабу напрямик, через лес, который находился на нейтральной полосе, то несколько часов на медсестру у него еще останется.

Возвращаться в землянку он не стал, чтобы не терять времени, и сразу двинулся выполнять приказ. Антон знал, естественно, все ходы и выходы и успешно миновал передовую, углубившись в нейтральный лес. Но, думая о своей медсестре, он чрезмерно спешил и был, видимо, недостаточно внимателен, что и погубило его. «Хенде хох! », и его прихватили два здоровенных немецких разведчика. Они обыскали его и остались очень довольны шнапсом и, в меньшей степени, шоколадом. Впрочем, подгребли то и другое. Донесение, которое Антон надежно упаковал за голенище одного из сапог, фрицы не обнаружили. Потом они стали совещаться, видимо, на предмет — что делать с пленным? «Скорее всего, прирежут», — мрачно подумал сержант, глядя на финку, висящую на боку одного из немцев. Вдруг этот немец сел на траву и, отставив в сторонку реквизированную бутылку шнапса, стал стягивать с себя сапог и показывать Антону, чтоб он делал то же самое. Приглянулись, выходит, и фрицам шикарные Костины сапоги! Делать нечего — снял сержант с себя один сапог и отдал фрицу. Надел взамен, можно сказать, трофейный, но качество, смотрит, совсем не то — даром что немецкое. Стал он было и второй снимать, и тут его обожгло — да в этом же сапоге важнейшее донесение в штаб дивизии! Он не знал, что с ним немцы сделают — прикончат или к себе отведут, но, если эта бумажка к врагу попадет, ему от своих точно светит вышка.

Антон внезапно пнул обутой уже в германский сапог ногой в лицо сидящего на траве немца, подхватил стоящую рядом с ним бутылку шнапса и метнул в голову стоящего в паре шагов от него другого немца. И тут же нырнул в лес. Сержант от фрицев ушел. И донесение в штаб вовремя доставил. И со столичной медсестрой пару часов еще успел провести. А потом было возвращение в землянку, и, когда Костя увидел, в чем Антон пришел, в охватившем его безумии схватился за ППШ. Трагедии удалось избежать, но с той минуты Антон стал своему другу врагом номер один. Хуже всякого фрица.

Между тем, на основе донесения, которое Антон доставил в штаб, был отдан приказ о наступлении. Оно началось на следующий день и стало для немцев совершенно неожиданным. Вскоре через бывшую линию фронта в тыл потянулись колонны пленных фрицев. Одна из них шла по дороге навстречу Антону. Смотрит он — у одного из пленных рожа вроде знакомая. Переводит взгляд на ноги...

Через полчаса он с Костей помирился.