Огнетушитель
Жаркое лето начала 80-х прошлого века. Наша списанная лодка ждет своей очереди на утилизацию, в компании таких же ржавеющих субмарин у тупикового пирса на судоремонтном заводе. Каждую лодку охраняет вахтенный матрос со штык ножом рядом с ним пожарный щит со всякой пожарной атрибутикой и с огнетушителем ОХВП -10, что расшифровывается как: огнетушитель, химический воздушно-пенный объемом 10 литров. Что бы запустить огнетушитель его переворачивают, открывают внутренний клапан на колбе рукояткой на огнетушителе, щелочной и кислотный растворы смешиваются, и бурная химическая реакция выталкивает пенную струю через сопло.
Была суббота, все вахты и дежурные офицеры лодок повылазили наверх и грелись на солнце.
И тут на пирс влетел штабной УАЗ и из него вышки командир дивизии, начальник штаба и какой-то адмирал и направились к первой лодке из пяти стоявших на нашем пирсе. Змеем метнулся из кабины водитель и подбежал к нам (мы стояли последние на пирсе).
«Товарищ лейтенант, — обратился он к нашему дежурному по кораблю, – там адмирал из политуправления флота к нам в дивизию ехал и решил заехать к вам на пирс».
«Какого хрена?» — озираясь, спросил лейтенант.
«Да он матросом служил еще вон на той лодке и решил на нее посмотреть, вспомнить юность» — продолжал информировать водила.
А адмирал, тем временем расстроенной видом подряхлевшей лодки и наверно сравнивая себя с ней, решил взбодриться и погонять вахтенных.
«Старший лейтенант, — остановил он подбежавшего с докладом дежурного по кораблю, — проверить фактическим пуском огнетушитель» — и адмирал указал на пожарный щит.
Лейтенант снял огнетушитель, перевернул его крышкой вниз, и повернул ручку на огнетушителе.
Жалкая ржавая струйка воды побежала из сопла огнетушителя.
«Ты его тряси, старлей, тряси» — заорал адмирал. Но сколько не тряс дежурный офицер огнетушитель струи и пены больше не становилось. Тоже произошло и на следующих трех кораблях, не хотели давать струю огнетушители.
«Что за хрень?! – взвился в порыве праведного гнева адмирал, – у меня и то струя по утрам больше, какого спрашивается, тогда они тут у вас весят?!».
Проверка приближалась к нам.
А я хочу сказать, что наловчились в летний период наши старослужащие матросы ставить у нас в огнетушителе брагу на созревание. Делалось это так: брался огнетушитель, выливалась вся химия из него, он чистился, нагревали корпус огнетушителя на огне, бросали кусок парафина внутрь и крутили. Парафин покрывал тонким слоем корпус изнутри, препятствуя контакту браги с черным железом корпуса.
Огнетушитель снаружи красили красной краской и клеили предварительно снятую наклейку. После чего в огнетушитель заливалась вода с сахаром и дрожжами, он закрывался и вешался на щит, опломбированный и с биркой о дате проверке. Оставалось только периодический стравливать углекислый газ, давя на рукоятку клапана огнетушителя, дабы его не раздуло давлением. По сроку брага сливалась, и огнетушитель заряжался вновь.
И вот подбегая к нашему щиту, адмирал лично сорвал с пожарного щита огнетушитель, перевернул его и отрыл клапан. Упругая, пенная струя, ударила из сопла, заставив реактивной силой отдачи покачнуться адмирала и сделать несколько шагов в обратном направлении.
«О-го-го, — вскричал в восторге адмирал, с трудом удерживая огнетушитель,- вот как надо, вот так это должно работать!». Струя била метров на двадцать, восхищенное лицо адмирала светилось счастьем. А вокруг расползался запах свежей браги, и он не давал всем остальным присутствующим на этом действе, разделить с адмиралом его радость. Опасливые взгляды моряков замерли на блаженном лице адмирала. Не учуял ли? Но наркотик счастья, заполнивший кровь адмирала не давал пробиться бражному духу к его обонятельным рецепторам.
«Молодец, лейтенант, — похвалил, отбрасывая опустевший огнетушитель повеселевший адмирал, — матчасть в порядке. Требую поощрить его, комдив». И возвращаясь в УАЗ, что бы продолжить путь, вдруг докопался до начштаба: «Ты что вчера выпивал? Что-то от тебя несет».
Начштаба аж перекосило: «Что Вы, товарищ адмирал, как можно, да у меня и печень больная», — оправдывался старший офицер, скрывая правду об огнетушителе.
УАЗ уехал, все успокоились, и только лейтенант дымил сигареткой в курилке в компании других офицеров, все причитал: «А если б сука учуял, если б учуял?»
Была суббота, все вахты и дежурные офицеры лодок повылазили наверх и грелись на солнце.
И тут на пирс влетел штабной УАЗ и из него вышки командир дивизии, начальник штаба и какой-то адмирал и направились к первой лодке из пяти стоявших на нашем пирсе. Змеем метнулся из кабины водитель и подбежал к нам (мы стояли последние на пирсе).
«Товарищ лейтенант, — обратился он к нашему дежурному по кораблю, – там адмирал из политуправления флота к нам в дивизию ехал и решил заехать к вам на пирс».
«Какого хрена?» — озираясь, спросил лейтенант.
«Да он матросом служил еще вон на той лодке и решил на нее посмотреть, вспомнить юность» — продолжал информировать водила.
А адмирал, тем временем расстроенной видом подряхлевшей лодки и наверно сравнивая себя с ней, решил взбодриться и погонять вахтенных.
«Старший лейтенант, — остановил он подбежавшего с докладом дежурного по кораблю, — проверить фактическим пуском огнетушитель» — и адмирал указал на пожарный щит.
Лейтенант снял огнетушитель, перевернул его крышкой вниз, и повернул ручку на огнетушителе.
Жалкая ржавая струйка воды побежала из сопла огнетушителя.
«Ты его тряси, старлей, тряси» — заорал адмирал. Но сколько не тряс дежурный офицер огнетушитель струи и пены больше не становилось. Тоже произошло и на следующих трех кораблях, не хотели давать струю огнетушители.
«Что за хрень?! – взвился в порыве праведного гнева адмирал, – у меня и то струя по утрам больше, какого спрашивается, тогда они тут у вас весят?!».
Проверка приближалась к нам.
А я хочу сказать, что наловчились в летний период наши старослужащие матросы ставить у нас в огнетушителе брагу на созревание. Делалось это так: брался огнетушитель, выливалась вся химия из него, он чистился, нагревали корпус огнетушителя на огне, бросали кусок парафина внутрь и крутили. Парафин покрывал тонким слоем корпус изнутри, препятствуя контакту браги с черным железом корпуса.
Огнетушитель снаружи красили красной краской и клеили предварительно снятую наклейку. После чего в огнетушитель заливалась вода с сахаром и дрожжами, он закрывался и вешался на щит, опломбированный и с биркой о дате проверке. Оставалось только периодический стравливать углекислый газ, давя на рукоятку клапана огнетушителя, дабы его не раздуло давлением. По сроку брага сливалась, и огнетушитель заряжался вновь.
И вот подбегая к нашему щиту, адмирал лично сорвал с пожарного щита огнетушитель, перевернул его и отрыл клапан. Упругая, пенная струя, ударила из сопла, заставив реактивной силой отдачи покачнуться адмирала и сделать несколько шагов в обратном направлении.
«О-го-го, — вскричал в восторге адмирал, с трудом удерживая огнетушитель,- вот как надо, вот так это должно работать!». Струя била метров на двадцать, восхищенное лицо адмирала светилось счастьем. А вокруг расползался запах свежей браги, и он не давал всем остальным присутствующим на этом действе, разделить с адмиралом его радость. Опасливые взгляды моряков замерли на блаженном лице адмирала. Не учуял ли? Но наркотик счастья, заполнивший кровь адмирала не давал пробиться бражному духу к его обонятельным рецепторам.
«Молодец, лейтенант, — похвалил, отбрасывая опустевший огнетушитель повеселевший адмирал, — матчасть в порядке. Требую поощрить его, комдив». И возвращаясь в УАЗ, что бы продолжить путь, вдруг докопался до начштаба: «Ты что вчера выпивал? Что-то от тебя несет».
Начштаба аж перекосило: «Что Вы, товарищ адмирал, как можно, да у меня и печень больная», — оправдывался старший офицер, скрывая правду об огнетушителе.
УАЗ уехал, все успокоились, и только лейтенант дымил сигареткой в курилке в компании других офицеров, все причитал: «А если б сука учуял, если б учуял?»