Григорий Петрович любил шумные застолья в кругу многочисленных родственников и друзей. Родственники же и друзья, напротив, всегда плохо переносили его присутствие на различных мероприятиях. Однако не пригласить его на какое-нибудь семейное торжество или дружескую вечеринку просто не представлялось никакой возможности, так как Григорий Петрович был человеком очень влиятельным и уважаемым в обществе, а в быту скромнягой и просто душкой. А плохо переносили оттого, что Григорий Петрович очень любил петь, делал это с удовольствием и, как он считал, высокопрофессионально, считая своим гражданским долгом нести прекрасное в массы уже после второй рюмки. И было от чего плохо переносить.

Представьте себе, что после напряженного дня трудовой человек только — только решил расслабиться, заглотнул рюмаху водочки из запотевшего графина, нацелился на какой-нибудь салат «Оливье» или селедочку под маринадом с лучком, как встает красный от смущения Григорий Петрович и затягивает «Реве та стогне Днипр широкий». Понятно, что во время исполнения нужно благоговейно внимать и подтягивать, а не жевать, чтобы не подумали, что вы какой-нибудь там...И поскольку, Григорий Петрович, как профессиональный боксер, выпускал номера сериями по два-три удара, то после третьего номера хотелось реветь и стонать...

Ну ладно бы пел себе, где-нибудь ближе к середине застолья, а то ведь... Причина столь зверского поведения объяснялась просто — Григорий Петрович очень быстро хмелел, несмотря на то что был человек малопьющий (три рюмки и усе). А хмелел быстро оттого, что не закусывал совершенно. А не закусывал от того, что был чрезвычайно брезглив. Брезгливость его носило просто гипертрофированный характер. Он не ел ничего резанного, то есть всего того, к чему хотя бы несколько раз прикасались человеческие руки. А поскольку у нас не принято подавать на стол, например, капусту в кочанах и цельные корнеплоды, кушать ему было просто нечего.

Трагедия произошла летом во время свадьбы его племянницы. Как обычно, после второй рюмки закосевший Григорий Петрович, поднялся со своего места, поздравил молодых и предложил вниманию собравшихся старинную народную песнь «Степь, да степь кругом». Народ с тоскливым выражением лица дружно вздохнул и обреченно отложил вилки. Несколько жирных зеленых мух в такт музыке медленно вальсировало под потолком. Неожиданно одна из мух, видимо, расстроенная трагической судьбой замерзшего ямщика из песни, решила свести счеты с жизнью и круто спикировала прямо в рот Григория Петровича. Челюсти Григория Петровича механически лязгнули, и он рефлексивно сглотнул попавшуюся добычу.

Не в силах поверить в случившееся, Григорий Петрович грузно осел на свое место, глаза его остекленели.. после того, как Петрович вывернул наизнанку свой желудок, он потребовал вызвать неотложку. Не знаю что с ним там еще делали, но из больнице его не могли выгнать дня три. После этого случая Григория Петрович петь перестал совсем к огромному облегчению всех своих многочисленных родственников. А если в помещении летали мухи, то и разговаривал с большой неохотой...