Дело было в Сальских степях. Снимался фильм о гражданской войне. Лето, жара под сорок, сухая степь, убийственное солнце. Сложная батальная сцена — белые атакуют, их косят из пулемета. Директор фильма, как было заведено в те времена, договорился с ближайшей военной частью, и еще на рассвете на площадку привезли роту солдат. Часа три их одевали, гримировали, вооружали. Потом ассистенты расставляли «беляков» в цепь, объясняли, как правильно падать, и что ни в коем случае нельзя смотреть в камеру.

Когда солнце начало припекать, прибыл режиссер. С удовольствием оглядел готовую к бою массовку и задал ритуальный вопрос бригадиру пиротехников:

— Ну что, Коля, можно начинать?

— Нет, конечно! — охладил его творческий пыл пиротехник. — Презервативов же нет!

Оказывается, главный «боеприпас» кинематографической войны состоит из резинового «изделия N2», в которое заливается красная краска и опускается маленький пластиковый электродетонатор с тонкими проводками. Затем презерватив завязывается узлом и приклеивается пластырем к фанерке, которая, в свою очередь, приклеивается еще более широким пластырем на тело «белогвардейца» под гимнастерку. В нужный момент нажимается кнопка, грамм пороха в пластиковом детонаторе взрывается, и сквозь свежую дыру в обмундировании красиво летят кровавые ошметки, а иногда даже дым и пламя.

— Я сколь раз говорил дирекции, чтоб купили презервативы, а они не чешутся! У меня же все готово, — завершил просветительскую речь пиротехник, указав на штабель фанерок, мотки проводов и бадью алой «крови».

Режиссер мгновенно вскипел и покрыл директора картины вместе с его администраторами массой слов, которые в те времена считались непечатными. Завершив все это обещанием немыслимых кар, он дал срок на доставку презервативов — десять минут.

Администраторша Марина, девица двух метров ростом и весом за восемь пудов, которая отвечала за подобный реквизит, мгновенно оказалась в студийном «уазике». «Уазик» сорвался с места и помчался в облаке белесой пыли к ближайшему городку. Не успел притормозить возле единственной аптеки, как Марина уже взлетела на крыльцо. Очередь старушек оторопела, когда в торговое помещение ворвалась гренадерского роста массивная девушка — распаренная, красная, запыхавшаяся, словно бегом бежала эти несколько километров, на потном лице разводы серой пыли.

— Вопрос жизни и смерти!.. — воскликнула девушка, задыхаясь. — Я вас умоляю!.. Срочно... Пропустите, без очереди...

Бабушки испуганно расступились. Марина просунула голову в окошечко:

— Я вас умоляю... Вопрос жизни и смерти... Срочно... Сто штук презервативов!

Пожилая аптекарша, напуганная криками о жизни и смерти больше других, впала в ступор. Механически, как робот, она извлекла из нижнего отделения шкафа картонную коробку и принялась заторможенно выкладывать на прилавок пакетики, считая их по одному.

— Женщина! — возопила в отчаянии Марина. — Я вас умоляю! Считайте быстрее! Меня там рота солдат ждет!