Колдунья
Жила через дорогу от нас бабка, которую все в нашем околотке величали колдуньей. Так нам, новичкам, и доложили: ходит мол, смотрит. Как увидит чего, так то и гибнет, ничем не спасёшь. Картошка сохнет на корню, овцы облазят, поросята «на ноги садятся», девки давать перестают, куры, понятно, не несутся. И ежели к вам придёт — на порог её не пускайте, ничего в руки не давайте и, главное, смотрите, чтобы не унесла что.
Да ведь у нас ничего колдуньиного нету, зачем она к нам попрётся, думали наивные мы, но у бабки был свой план. Пришла: и правда, страшная, беззубая, с грубым мужичьим голосом, требовала спички, соль и сто рублей до пенсии. Не получив желаемого, через день пришла ещё раз – за тем же и ещё водички попить. Насилу отвязались.
Одно время нас одолели мыши, и я безуспешно пыталась развести в хозяйстве кошек. Эти в высшей степени достойные животные у нас не приживались: то отравятся в соседском сарае, то ребятня утащит, то потеряются. Вот только кошечка пятнистая задержалась – умница, красавица, охотница. Как я её берегла!
Явилась колдунья с какой-то очередной идеей, а тут моё любопытное сокровище этакой подиумной походкой выходит на порог. Бабка животинку цап, и со словами – как же я трёхцветных кошек люблю!! – бегом к себе в нору. А я так и осталась стоять с открытым ртом…
Самое странное: кошечка эта была вольница, ходила где ей вздумается, жила полнокровной звериной жизнью; что ей стоило, например, при первом же удобном случае перебежать дорогу к нам домой обратно? Не перебежала… Только когда спустя несколько недель бабку увезли в больницу с какой-то хворью, кошечка стремглав примчалась ко мне, влезла на ручки и билась в истерике – дадада, хозяйка, я тебя помню, люблю, дай я тебя обниму!!!
Вечером вернулась колдунья, села у своего порога как статуй каменный. Молча сидела и смотрела к нам в окна до самой ночи. Что она там думала, неизвестно, как узнала, что кошечка у меня – непонятно, но я сочла за благо потихоньку вывести животину за калитку. Бабка кошечку молча подхватила и тут же уползла в хату. Надо ли уточнять, что мыши нас потом чуть из дома не выжили?
Подруга моя, историк по образованию, технарь по происхождению и потому весьма и весьма скептически настроенная в отношении всяких потусторонностей, послушала мои жуткие рассказы и принесла ладан; положила его на притолоку входа в дом, сказала — не боись, теперь всё будет пучком, колдуньи ладан на дух не переносят. Я робко возражала – вроде ж чеснок надо! Подруга скептически хмыкнула – что с городской фифы взять, городские элементарного не разумеют. Объяснила, что чеснока боятся вампиры, но это сказки, вампиров не бывает; а колдуньи боятся только и исключительно ладана.
И правда: раньше страшная бабка всё норовила в дом проскочить, а теперь топталась у калитки, не дальше, а короткое время спустя и вовсе забыла о нашем существовании. Мышиное поголовье пошло на убыль, и у нас семь лет – не дней, не месяцев, а лет!! – жил великолепный чёрно-белый крысолов Васик.
А потом колдунья умерла: старая была, уж за восемьдесят. Умерла не так, как полагается колдуньям умирать, чтобы с бурей и молниями за окном, чтобы топор в матице и под утро передача сокровенного дара ненароком забредшей погреться невинной девственнице.
Просто легла спать и не проснулась.
Я думаю, она была ненастоящая колдунья)
Да ведь у нас ничего колдуньиного нету, зачем она к нам попрётся, думали наивные мы, но у бабки был свой план. Пришла: и правда, страшная, беззубая, с грубым мужичьим голосом, требовала спички, соль и сто рублей до пенсии. Не получив желаемого, через день пришла ещё раз – за тем же и ещё водички попить. Насилу отвязались.
Одно время нас одолели мыши, и я безуспешно пыталась развести в хозяйстве кошек. Эти в высшей степени достойные животные у нас не приживались: то отравятся в соседском сарае, то ребятня утащит, то потеряются. Вот только кошечка пятнистая задержалась – умница, красавица, охотница. Как я её берегла!
Явилась колдунья с какой-то очередной идеей, а тут моё любопытное сокровище этакой подиумной походкой выходит на порог. Бабка животинку цап, и со словами – как же я трёхцветных кошек люблю!! – бегом к себе в нору. А я так и осталась стоять с открытым ртом…
Самое странное: кошечка эта была вольница, ходила где ей вздумается, жила полнокровной звериной жизнью; что ей стоило, например, при первом же удобном случае перебежать дорогу к нам домой обратно? Не перебежала… Только когда спустя несколько недель бабку увезли в больницу с какой-то хворью, кошечка стремглав примчалась ко мне, влезла на ручки и билась в истерике – дадада, хозяйка, я тебя помню, люблю, дай я тебя обниму!!!
Вечером вернулась колдунья, села у своего порога как статуй каменный. Молча сидела и смотрела к нам в окна до самой ночи. Что она там думала, неизвестно, как узнала, что кошечка у меня – непонятно, но я сочла за благо потихоньку вывести животину за калитку. Бабка кошечку молча подхватила и тут же уползла в хату. Надо ли уточнять, что мыши нас потом чуть из дома не выжили?
Подруга моя, историк по образованию, технарь по происхождению и потому весьма и весьма скептически настроенная в отношении всяких потусторонностей, послушала мои жуткие рассказы и принесла ладан; положила его на притолоку входа в дом, сказала — не боись, теперь всё будет пучком, колдуньи ладан на дух не переносят. Я робко возражала – вроде ж чеснок надо! Подруга скептически хмыкнула – что с городской фифы взять, городские элементарного не разумеют. Объяснила, что чеснока боятся вампиры, но это сказки, вампиров не бывает; а колдуньи боятся только и исключительно ладана.
И правда: раньше страшная бабка всё норовила в дом проскочить, а теперь топталась у калитки, не дальше, а короткое время спустя и вовсе забыла о нашем существовании. Мышиное поголовье пошло на убыль, и у нас семь лет – не дней, не месяцев, а лет!! – жил великолепный чёрно-белый крысолов Васик.
А потом колдунья умерла: старая была, уж за восемьдесят. Умерла не так, как полагается колдуньям умирать, чтобы с бурей и молниями за окном, чтобы топор в матице и под утро передача сокровенного дара ненароком забредшей погреться невинной девственнице.
Просто легла спать и не проснулась.
Я думаю, она была ненастоящая колдунья)