Есть у меня подруга, которой всё кажется, что мне надо жить непременно в столице, что я себя хороню в деревне и просто пропадаю зазря. Когда я два года назад похоронила маму, её агитация усилилась. Вот и недавний праздничный разговор закончился тем же: «Будешь жить в Москве, и я, наконец, тебя познакомлю с кем-нибудь. Вон художник NN овдовел, совсем ещё не старый. И дядька неплохой!» Я только улыбнулась такой заманчивой перспективе, потому что несколько лет назад у меня был уже был опыт знакомства с «неплохим дядькой».

Пока мама была на ногах и в разуме, я иногда на выходные уезжала в ближайший большой город, где у меня жили хорошие друзья. И вот договорились с подругой Риткой встретиться в одной славной кофейне, посидеть там вкусненько, пошляться по бульвару, дождаться Виталика с работы, а потом сходить в кино.

В кофейне Ритка мне сообщает, что скоро подойдёт её бывший препод по университету, с которым у неё деловая короткая встреча. Препод написал книжку и хочет, чтоб Ритка сочинила типа маленькой рецензии на неё в своей газете. Ну и ты, говорит мне подруга, тоже можешь, кстати, заметку там у себя тиснуть.

Приходит препод — седовласый господин невнятного возраста, но точно не меньше 70-ти. Не толстый и не худой, не низкий и не высокий, костюм, галстук, портфельчик, усы щёточкой. Такой сугубо офисный человек, и ведёт себя очень солидно. А мы с Риткой уже и по коньячку за встречу выпили, и что-то смешное потравили, а с ним наши хаханьки сразу завяли. Ритка нас познакомила. И Николай Иванович стал нам презентовать свою книжку, размеренно и внушительно, с многозначительными паузами, часто повторяя «ну, как вы понимаете...»

Потом они с Риткой ещё поговорили про общих знакомых, кто где работает и чем дышит, и кого можно подрядить на информацию. Сделав дарственную надпись на Риткином экземпляре, Николай Иванович с нами распрощался и поцеловал мне руку со словами «Ну, как вы понимаете, очень приятное знакомство!»

...Наш загульный день прошёл по плану. А когда мы укладывались спать, Ритка вдруг призналась, что встреча в кофейне была ею срежиссирована с целью меня «показать» любимому преподу, который вдовел уже третий год. В Риткином сценарии мне отводилась роль умной, красивой и приличной «девушки из провинции», и задача моя была проста: приглянуться Николаю Ивановичу. В том, что Николай Иванович приглянется мне, Ритка почему-то не сомневалась. Как он может мне не приглянуться?! Профессор! Начальник департамента Одного Очень Важного Ведомства! Почти что писатель, наконец! И ведь ещё совсем не старый! И дядька неплохой — вот увидишь!

Увидеть «неплохого дядьку» по Риткиному замыслу, я должна была уже завтра. Николай Иванович, оказывается, ведёт нас в театр. То есть я ему приглянулась. Ужос, товарищи дорогие! И я, такая умная, красивая и приличная «девушка», за каким-то фигом соглашаюсь на эту культурную инициативу. Оправданием мне могло служить разве что желание поставить наконец-то логическую точку в одной затянувшейся личной истории, в которую превратился некогда весьма бурный роман...Ну и как у всех одиноких людей в душе забрезжило: а вдруг?...

А Ритка была полна решимости непременно устроить мою жизнь «как положено». Ею двигала чуть ли не материнская озабоченность на тему засидевшейся в девках дочери... Виталик её озабоченность тоже разделял, но был настроен как-то полегче: типа, не развалишься, развлечёшься, развеешься, и ёлы-палы — замуж тебя никто не гонит, а в театре ты когда была в последний раз?!

И вот эта Ритка, эта хитромудрая мать, пообещавшая приехать к театру после работы, не приехала. Позвонила, что ну никак, типа важная встреча ещё не закончилась. То есть режиссура продолжается!.. Так что идём мы вдвоём с Николаем Ивановичем смотреть «Паяцы». Гуляем по фойе, пристойную беседу беседуем. Кавалер мой со многими раскланивается. Оказывается, это культурно-массовый выход его Важного Ведомства на мероприятие. Пофланировав перед его сослуживцами, усаживаемся на прекрасных местах в отличном ряду.

Слева сидит Николай Иванович, справа — молодой мужик с дамой. И начался спектакль, и одновременно начались мои мучения. Справа доносится лёгкий аромат хорошего мужского парфюма, слева- тянет...затрудняюсь даже сказать, чем...ну, не знаю — старым набитым чемоданом, который долго не открывали. Не то чтобы прямо запах — нет, такое пыльное амбре с кислыми нотками вперемешку с цитрусовым многоточием. Я непроизвольно воротила голову вправо, что выглядело весьма странно при наличии своего спутника. Это было испытание, к которому я не была готова...

Антракт утешил коньяком, пирожными, подписанной в дар книжкой, дамской туалетной комнатой и разговором по телефону с Риткой. Я пожаловалась на непредвиденные помехи в приобщении к искусству. «Не выдумывай! — строго сказала мне моя дуэнья. — После спектакля я вас встречу.» А спектакль, кстати, был хорош! И пели артисты замечательно! И всё было б хорошо, если бы не мучительный мыслительный процесс по идентификации запаха, доносящегося слева. К концу представления у меня заныла шея от борьбы за её вертикальное положение. Ситуация усугублялась в моменты, когда мой кавалер, приблизившись, что-то шёпотом комментировал.

Ритка и правда ждала нас у входа. Я ей сразу же сделала страшные глаза, и уже вдвоём мы отнекались от приглашений продолжить вечерок в ресторане. Ритка отговорилась некормленной собакой, а я — переизбытком прекрасных впечатлений. На свежем воздухе топтаться с Николаем Ивановичем пришлось всё равно долго. Он был очень воодушевлён и, без сомнения, уверен, что и я нахожусь в том же настроении. На прощание он нас с Риткой обеих расцеловал и сказал, что завтра мы обязательно должны прийти к нему в гости, где он нас будет потчевать в тыщу раз лучше, чем в ресторане. И — ну, как вы понимаете — отказы не принимаются!..

Никакие Риткины резоны, что «любого мужика можно отмыть, отстирать и проветрить» на меня не подействовали, поэтому придумывать новый финал пьесы я предоставила самому режиссёру. Ритка сочинила версию с ночным звонком моей мамы, со сломанным газовым котлом и поэтому с моим спешным отъездом. Я же, полазив по блошиному рынку и накупив всяких безделиц, села в автобус и поехала домой, в сторону самого синего моря. По дороге пыталась читать подаренную книжку. Увы! И вся эта опупея с выгодным замужеством скрылась за первым же поворотом, оставшись в памяти ещё одной смешной и грустной историей из моей биографии.

...А Ритка с Виталиком к Николаю Ивановичу сходили-таки в гости. Странным запахом была пропитана вся его квартира, а источником были свёрнутые ковры, занимающие по диагонали целую стену. Ритка насчитала восемь штук. На вопрос, зачем столько в маленькой квартире, Николай Иванович сказал, что это память о жене. А сыну не надо...